Соленые брызги блестят на заборе.Е. Евтушенко
Калитка уже на запоре.
И море,
дымясь, и вздымаясь, и дамбы долбя,
соленое солнце всосало в себя.
Любимая, спи...
Мою душу не мучай,
Уже засыпают и горы, и степь,
И пес наш хромучий,
лохмато-дремучий,
Ложится и лижет соленую цепь.
И море - всем топотом,
и ветви - всем ропотом,
И всем своим опытом -
пес на цепи,
а я тебе - шёпотом,
потом - полушёпотом,
Потом - уже молча:
"Любимая, спи..."
Любимая, спи...
Позабудь, что мы в ссоре.
Представь:
просыпаемся.
Свежесть во всем.
Мы в сене.
Мы сони.
И дышит мацони
откуда-то снизу,
из погреба,-
в сон.
О, как мне заставить
все это представить
тебя, недоверу?
Любимая, спи...
Во сне улыбайся.
(все слезы отставить!),
цветы собирай
и гадай, где поставить,
и множество платьев красивых купи.
Бормочется?
Видно, устала ворочаться?
Ты в сон завернись
и окутайся им.
Во сне можно делать все то,
что захочется,
все то,
что бормочется,
если не спим.
Не спать безрассудно,
и даже подсудно,-
ведь все,
что подспудно,
кричит в глубине.
Глазам твоим трудно.
В них так многолюдно.
Под веками легче им будет во сне.
Любимая, спи...
Что причина бессоницы?
Ревущее море?
Деревьев мольба?
Дурные предчувствия?
Чья-то бессовестность?
А может, не чья-то,
а просто моя?
Любимая, спи...
Ничего не попишешь,
но знай,
что невинен я в этой вине.
Прости меня - слышишь?-
люби меня - слышишь?-
хотя бы во сне,
хотя бы во сне!
Любимая, спи...
Мы - на шаре земном,
свирепо летящем,
грозящем взорваться,-
и надо обняться,
чтоб вниз не сорваться,
а если сорваться -
сорваться вдвоем.
Любимая, спи...
Ты обид не копи.
Пусть соники тихо в глаза заселяются,
Так тяжко на шаре земном засыпается,
и все-таки -
слышишь, любимая?-
спи...
И море - всем топотом,
и ветви - всем ропотом,
И всем своим опытом -
пес на цепи,
а я тебе - шёпотом,
потом - полушёпотом,
Потом - уже молча:
"Любимая, спи..."
Доступ к записи ограничен
Равнодушный голос за вашей спиной произносит... Ставлю на Гая Фокса. |
![]() |
Пройти тест |

Едва глаза откроет кот, -
В них солнце заберётся.
Когда глаза прикроет кот, -
В них солнце остаётся.
Вот почему по вечерам,
Когда мой кот проснётся,
Я в темноту гляжу, а там -
Там два кусочка солнца!
Морис Карем
Доступ к записи ограничен
Ты - капучино. |

Только, только закончила))) Ноый еще не отчитаный никем)) Хочу мнений и коментарий, даже советов где нужно или не нужно запятую поставить))))С катом глюки...
Этот рассказ мне приснился прошлой осенью. Вот я его сегодня закончила)
Нет, он не окончен... Я знаю как надо его закончить, но это будет позже)
- Орли…
Я стояла на коленях посреди темного зала. Свеча в моих руках ровно горела. Я была спокойна. Но пред глазами все еще метались тяжелые картины увиденной войны. В ушах слышались крики и стоны. А все тело до костей было пропитано страхом, но не моим – это была прочувствованная война, увиденная и пережитая. Учитель пристально смотрел мне в глаза. Было ощущение, что он видит все, все во мне. Я спокойно встретила этот взгляд.
- Теперь ты – лекарь, - и он помог мне встать на ноги.
Это значило, что теперь меня начнут отправлять на задания с другими. И теперь я – рядовой лекарь.
Я живу в мире где совсем недавно прошел целый каскад войн, которые длились более 3х веков, малейшие из них не упоминали поскольку были не значительны по сравнению с другими, а о величайших из них никто не вспоминал поскольку они были на столько страшны и оставили глубочайшие раны в душе каждого живущего. Шаткое затишье наступило, когда человечество поняло, что находиться на грани вымирания и в воинах более нет «победителей».
В это сумрачное время быть «лекарем» означало быть абсолютно нейтральным ко всем и всему происходящему. Когда лечишь, заходишь в воспоминания, но каждый лекарь в воспоминаниях надевает белую маску, маску нейтралитета. Мы не имеем мыслей или суждений, мы только наблюдаем. Даже крохи воспоминаний не могут утечь через нас. Снять маску означает потерять нейтралитет и перестать быть лекарем. Что ж, наблюдая жестокость войн, многие теряли маски. Сложность еще в том, что мы не просто наблюдаем, мы проживаем все увиденное. Если же проживая воспоминания, забудешь
где ты на самом деле находишься или от боли потеряешь сознание, то так и останешься запертым в чужую жизнь, в чужие воспоминания. Пожалуй, страшней смерти… Нужна большая сила воли и много энергии, чтоб выдержать воспоминания. Но и не достаточно для того чтоб излечить от недуга, увидеть и пережить его основу, то воспоминание когда хворь появилась. Есть много разных методов. Один
из самых распространенных и простых – метод выжигания. Лекарь выжигает болезнь из воспоминания. Для этого, погружаясь в воспоминания, лекарь держит зажженную свечу, тогда все увиденное проходит через пламя и болезнь сгорает. При желании человек может вспомнить само воспоминание, которое чистил лекарь, но если человек хотел забыть его и более не вспоминать, то сгорало и оно. В основном этим методом и пользовались. Понимание и достижение какого-то личного метода приходило с долгими годами практики, поисков и совершенствования.
Вокзал. К длинному перрону, пыхтя и сбавляя скорость, подходил серый, угрюмый поезд. На перроне отстраненно от всех стояли мы – лекари – около 20 фигур в черных плащах с капюшонами, за которыми не было видно лиц.
Черный плащ жизненно необходим каждому лекарю. Это его защита. Покров, который бережет лекаря, если сам он чист, от любой гадости, с которой он сталкивается при работе.
Состав остановился. Мы молча разошлись каждый к порученному вагону. Все четко знали что делать. Когда двери открылись, нас впустили внутрь так же без единого слова.
Затем дело. Целый поток лиц. Лекарю достаточно одного взгляда, чтоб определить, чист человек либо в нем тьма болезни. Моя светлая свеча горит передо мной. Смотрю в глаза. Вижу тьму. Погружаюсь в глаза и тьму. Тогда переживаю событие истока болезни, а пламя забирает тьму. Но бывает, что посмотрев в глаза и видя хворь, нет желания излечить. Человек ее себе нажил. Учитель говорил «слушай сердце». Знаю что не надо – пройду мимо. И так лица, лица, много лиц.
Вот захожу в очередное купе. Две женщины напротив друг друга. Смотрю на одну. Проста она. Но есть в ней тьма болезни. Свеча моя горит, смотрю ей в глаза, погружаюсь в них…
… Вижу купе, это же купе. За окном темно. Колеса мерно шумят. Передо мной сидит другая женщина, вторая из этого купе.
Я что-то рассказываю. Я путаюсь в рассказе, перескакиваю и иногда слова становятся бессвязными. Я вижу только один образ – лицо мужчины. Я смотрю на него и сердце больно трепещется в груди, в горле стоит ком, на глазах наворачиваются слезы, а щеки пылают огнем. Я делаю паузу, слова обжигают горло так что дышать стало почти невозможно, а слеза чуть предательски не сосользнула.
На мою руку мягко легла рука моей слушательницы. Она внимательно слушала меня. В ее глазах я увидела сочувствие. И бархатным успокаивающим голосом она сказала:
- Послушай, такие как он не прощают. А ушел, поскольку ты ему никогда не была интересна. Тебе надо забыть его.
Слова холодным ножом вонзились прямо в сердце и, кажется, оно перестало биться. Все тело мгновенно сковало холодом. Не то что щеки, даже губы побелели…
… Это был тот самый момент, когда болезнь пришла. Я – Орли – нашла его. Я бы хотела вместо этого кошмара вложить приятные надежды и ожидания, но я видела только образ – лицо и не знала истинных причин, а вложить ложь было б большим преступлением. Но это оказалось не нужно. Для женщины эти воспоминания были настолько болезненными, что они сгорели из ее памяти без остатка. Она уснула.
А вот ее соседка была рассадником. Все ее руки были усеяны печатями болезней. Она же была только носителем и в полной мере ими не болела. В ее глазах горел сумасшедший огонь и жестокость. Она с наслаждением раздавала болезни как этой бедной женщине. Ее сумасшедший взгляд пристально и с интересом наблюдал за всем, что я делала. Я новичок и это мое первое задание. Я могу просто запечатать дверь, чтоб она не смогла выйти, позвать старшего. И не беспокоиться о том, что после произойдет с этой ведьмой. Но я знала и другое. Я знала что нужно делать. Нужно выжечь все что есть на ней. Очистить ее.
Она же смотрела на меня с каким-то диким азартом. И я начала медленно выжигать одну за другой печати. Болезни были насаженны и образы были расплывчаты. Она – темная. Ее использовали свои. Я видела темный зал, где бы группа людей. Они стояли вокруг нее, она была в центре. Ей насаждали болезни, много болезней. Все происходило абсолютно добровольно, насадить болезни возможно только добровольно. Ее взгляд становился все более и более сумасшедшим. А затем ее просто выкинули, чтобы она ходила по самым много людным местам и инфицировала, пока сама не умрет от своей болезни, единственной которая была в ней. Но эта хворь была самой темной из всех. Именно на эту тьму были насаженны остальные. Затем я увидела, как другие лекари пытались выжечь печати с этой ведьмы, но те появлялись на их руках. Я поняла, почему она наблюдает с таким веселым азартом. Мельком я взглянула на свои ладони, они были чисты.
И тут злость обожгла меня. Моя злость. Эта женщина она погубила трех опытных лекарей, которые пытались не просто уничтожить рассадника, а очистить. А еще она рассеяла столько болезней, что хватило б на всех в этом поезде. И она сидит и улыбается мне в лицо в предвкушении того, как я начну паниковать, печати перейдут на мои руки и темный огонь хворей поглотит меня.
В одной руке свеча разгорелась ярче от моих эмоций. Другой рукой я схватила ведьму за горло и притянула к себе. Я смотрела прямо в ее огненные глаза:
- Я выжгу тебя! Выжгу всю пока ты не станешь чиста как абсолютный свет!
Она не ожидала этого. Маска сумасшедшей спала. Она была растеряна, испуганна и, чего я не ожидала, в ее глазах появилась надежда.
- Тогда выжги вот это, остальное уйдет само… - тихо сказала она, а ее голос предательски сорвался. Она закатила правый рукав. На ее предплечье стояли черные иероглифы. Иероглифы одной из тяжких войн. Вот та самая основная тьма, что пожирает ее.
Я отшатнулась. Если я возьмусь, велика вероятность, что в этих воспоминаниях останусь. Но ведь я уже взялась за эту ведьму. Моя светлая свеча не справиться, я достала красную. Красная свеча работает интенсивней. Она ведет не последовательными хронологическими образами, а насыщенно и интенсивно. Со светлой свечей войну нужно было б рассматривать годами.
Я начала. Пути назад нет.
Боль мгновенно пронзила все тело. Мозг разрывали сотни образов одновременно. Сердце бешено вырывалось, а барабанные перепонки норовили лопнуть. Свеча едва справлялась, огонек ели тлел. Я пускала через свечу свой свет и силы. Ведьму ломало вместе со мной. Все ее тело колотило в припадке.
- Ты видишь, видишь это!? – кричала она, - я знаю, что ты там! Вот, вот я тебя вижу! Ты в своей белой маске, лекарька! - она залилась истерическим хохотом.
И вдруг сердце начало каменеть от ужаса, а боль стала не выносимой. Сознание покидало меня. Только отблеск огонька свечи еще оставался ниточкой в реальность. Нужно было заканчивать быстрее иначе и ниточка порвется.
- Гори! – сказала я себе и огоньку, собрав все силы. И мы вспыхнули огнем, чистым ярким светом вместе огонь и я. Мы выжгли все.
Я вернулась. Я стояла на коленях. В руках огонечек свечи. Ведьма лежала без сознания. Сил не было даже дышать, но было необходимо закончить начатое. Я выжгла почти все из женщины и, если так оставить, она останется коматозным растением на многие года. Нужно разжечь ее внутренний огонь.
Медленно словно через пелену я подошла к ней. Семь центров поочередно начиная снизу. Мой огонь и пламя свечи касаются тлеющего огонька ее центра.
- Гори, - и он тихонько разгорается.
Так следующий центр, затем другой и другой. Я же чувствую как пелена бессилия меня поглощает и мир теряется. Но:
- Гори, гори, гори…
Я очнулась. Очень холодно и все тело болит. Я открыла глаза. Потолок купе и мерный стук колес. Рядом кто-то стоял. Я медленно повернула голову. Передо мной стройная красивая девушка, очень серьезная с мудрыми глазами. Огненные волосы собранны на затылке. Я едва узнала ведьму которую чистила (а она действительно такой была, в ней чувствовалась сила и умение).
- Спасибо тебе. Я не всегда была темной. Я была судьей пока не… Ты видела. Но скажи, зачем ты взялась за меня?
Губы пересохли и склеились. Слова давались тяжело:
- Учитель говорил «слушай сердце»…
Она внимательно и серьезносмотрела на меня:
- Ты очень дорого заплатила, - она взяла прядь моих волос с подушки. Они были совершенно белые. Все. – Ты бела.
Я закрыла глаза от стыда. Показатель непрофессионализма и позор лекаря.
Доступ к записи ограничен
Не могу не поделиться находкой.
Это кофейный столик, разработанный японским дизайнером Коичи Футацумата.
Для хвостатых любителей полазить туда, куда их не просишь - просто находка, а для их хозяев - приятная возможность еще раз понаблюдать за своим котэ... через стекло.
Взято отсюда.
Очень классый сайт, кстати.